На первую страницу сайта

навигация
переводы
см. также

Хроника научной жизниИздательствоКнижные серииВнесерийные изданияПериодические изданияНаши партнерыКак заказать наши книгиСтатьи, переводы, библиографияСтатьиПереводыБиблиографияPersonaliaНаши проектыСанкт-Петербургский книжный центрКнига гостейПолезные ссылки

     
 

ТАН-ЦЗЕЮАНЬ ШУТЯ ДОБИВАЕТСЯ
ЖЕЛАННОГО БРАКА

 
     
   
     
  Тан Инь отослал домой слугу и, не попрощавшись с людьми, которые ожидали, пока он им что-либо напишет или нарисует, прыгнул в джонку приятеля. Едва успев обменяться приветствиями с Ван Яи и его попутчиками, Тан Инь закричал:
— Отчаливайте поскорей!
Лодочники, услышав, что новый пассажир — это Тан Инь, не посмели ослушаться и тут же взялись за багры и весла.
Вскоре Тан Инь увидел впереди ту самую разрисованную джонку и тотчас приказал лодочникам идти за ней следом. Никто не знал, с чем было связано такое распоряжение, но возражать Тан Иню не стали.
На другой день приехали в Уси. Заметив, что джонка, которую он преследовал, входит в город, Тан Инь обратился к своим спутникам:
— Было бы непростительно, попав сюда, не захватить с собой хуэйшаньской воды. Прикажите лодочникам: пусть они поедут туда набрать воды из источника. Мы их здесь подождем и завтра двинемся дальше. А пока сойдем на берег и прогуляемся по городу.
Лодка отчалила, а Тан Инь и его друзья сошли на берег и направились в город. В самом оживленном и многолюдном месте Тан Инь отстал от друзей и, оказавшись в одиночестве, стал разыскивать разукрашенную джонку. Не зная города, он метался то туда, то сюда, но джонки и следа не было.
Наконец он вышел на какую-то широкую улицу и вдруг услышал крики: «Дорогу! Поберегись!» Тан Инь остановился. Справа приближался роскошный паланкин, который несли человек десять, за ним толпой следовали служанки. С древних времен говорят: коль суждено, так встретишь и на краю света — среди сопровождавших паланкин девиц была и та, в синем платье, которую он увидел у ворот Чанмэнь. Обрадованный, Тан Инь не выпускал паланкин из виду.
Процессия остановилась у большого здания. Женская прислуга вышла приветствовать прибывших, и вскоре все скрылись за воротами. Тан Инь узнал от прохожих, что дом этот принадлежит ученому Хуа и что в паланкине приехала его жена.
Собрав эти сведения, Тан Инь расспросил, как пройти к реке. На условленном месте его уже поджидала джонка, вернувшаяся из Хуэйшаня. Вскоре подошли Ван Яи и вся компания.
— Куда же это ты пропал? — спрашивали Тан Иня приятели. — Заставил нас искать тебя по всему городу.
— Сам не знаю, как это случилось, — ответил тот. — Как только мы попали в толпу, я вас потерял. Города я совсем не знаю, полдня потратил на то, что расспрашивал дорогу, и вот только теперь сумел добраться сюда.
О том, что было на самом деле, Тан Инь ни словом не обмолвился.
Посреди ночи, во сне, Тан Инь начал вдруг кричать не своим голосом. Перепуганные друзья разбудили его и стали расспрашивать, что с ним.
— Только что во сне мне явилось божество в золотой кольчуге с золотой палкой в руках. Оно обрушилось на меня с палкой, ругая за то, что я отправился возжечь курения без должного благочестия. Я пал ниц перед божеством, молил о прощении и обещал, что месяц буду жить в уединении и поститься, а затем отправлюсь с покаянием в Маошань. Завтра с рассветом вы поедете дальше, а я вернусь на некоторое время домой. Придется нам расстаться.
Все поверили рассказу Тан Иня.
Когда рассвело, около них как раз оказалась небольшая лодка, которая, как выяснилось, держала путь в Сучжоу. Тан Инь простился с друзьями и пересел в нее. Проехав немного, он сказал лодочнику, что забыл кое-какие вещи и должен возвратиться в город. Лодка повернула и вскоре причалила к набережной.
Расплатившись с лодочником, Тан Инь отправился на постоялый двор. Там он распорядился, чтобы ему принесли старое платье и поношенную шапку, переоделся во все это и стал похож на бедняка. В таком облачении он пришел в закладную лавку, которую содержал при своем доме господин Хуа, сделал вид, что собирается заложить свои вещи, и заговорил с управляющим лавкой. При этом он держал себя очень скромно, говорил тихо.
— Фамилия моя Кан, имя Сюань, родом я из Усяни, — представился Тан Инь управляющему. — Я неплохо умею писать и жил тем, что учительствовал в одном месте; а вот недавно у меня умерла жена, я потерял место и теперь остался совершенно один, без средств к существованию. Я бы хотел попасть в услужение в какой-нибудь знатный дом и работать переписчиком. Не нужен ли такой человек, как я, вашему хозяину? Если он возьмет меня, я буду очень благодарен и никогда этого не забуду, — сказал в заключение Тан Инь, вытащил из рукава листочек, на котором было написано несколько строк образцовым почерком, и передал его управляющему.
Увидев, что иероглифы написаны очень красиво и аккуратно, управляющий сказал Тан Иню:
— Сегодня вечером я буду у хозяина и скажу ему о тебе. Зайди завтра за ответом.
Действительно, в этот же вечер управляющий показал хозяину образец письма случайного посетителя.
— Хорошо написано, — хвалил ученый, рассматривая листок. — Не похоже на почерк простого грамотея. Пусть завтра придет ко мне.
Когда на следующее утро Тан Инь явился в закладную лавку, управляющий провел его к хозяину. Тан Инь приветствовал ученого низким поклоном.
Взглянув на посетителя, господин Хуа понял, что имеет дело не с простолюдином. Он узнал фамилию, имя пришельца, спросил откуда он родом, а затем поинтересовался:
— Приходилось ли вам когда-либо заниматься классическими книгами?
— В детстве я сдавал экзамены за начальную школу, но дальше этого дело не пошло, — ответил Тан Инь. — Классические книги, правда, я еще до сих пор помню.
— Какие, например?
Тан Инь изучал «Книгу исторических деяний» и фактически хорошо разбирался во всем «Пятикнижии», но поэт знал, что ученый интересуется «Книгой перемен», и потому ответил:
— «Книгу перемен».
Ученый очень обрадовался.
— Писцов и переписчиков у меня хватает, но я могу вам предложить состоять при моем сыне и следить за его занятиями, — сказал он.
Затем господин Хуа спросил у Тан Иня, каковы его условия.
— Ни о каком вознаграждении я не осмелюсь просить. Хотел бы только получить кое-какие вещи, чтобы приодеться, и, если потом я смогу вам угодить, просил бы женить меня на хорошей женщине. Этого мне было бы вполне достаточно.
Такой ответ еще больше обрадовал ученого. Он тут же приказал управляющему подыскать в закладной лавке для Тан Иня подходящее платье и дал Тан Иню новое имя, Хуа Ань.
Тан Иня провели в комнату для занятий, где представили сыну господина Хуа. Молодой человек давал Тан Иню переписывать рукописи, и Тан Инь, замечая ошибки в иероглифах или фразах, всегда исправлял их.
— Вы, оказывается, прекрасно разбираетесь в литературе, — сказал Тан Иню сын хозяина, просмотрев его исправления и удивившись тому, как хорошо все сделано. — Когда же вы бросили учиться?
— Я все время занимался, и только нужда заставила меня идти в услужение.
Хозяйский сын был очень доволен Тан Инем и попросил его исправлять его ежедневные уроки. Тан Инь делал это с большим усердием и так искусно, что в его руках, как говорится, железо становилось золотом. Иногда, если тема сочинения была непонятной и трудной, Тан Инь объяснял ее. Когда у Хуа-сына что-либо не получалось, Тан Инь писал за него сам.
Учитель молодого Хуа, видя, как преуспевает его ученик, как-то раз похвалил его перед хозяином. Тогда господин Хуа попросил принести последние сочинения сына.
— До этого мой сын сам не мог дойти, — произнес вслух Хуа, покачивая головой, когда проглядел сочинения. — Если все это не списано, то безусловно сделано за него кем-то другим.
Он велел позвать сына и стал расспрашивать его. Тот не посмел скрывать и признался, что все это результат исправлений Хуа Аня. Ученый был немало удивлен; он приказал позвать Хуа Аня, дал ему тему и предложил тут же написать на нее сочинение.
Нисколько не задумываясь, Тан Инь взялся за кисть, и сочинение тотчас было готово. Когда он протягивал свое сочинение ученому, тот заметил, что у него нежные руки и что на левой руке шесть пальцев.
Хуа стал читать сочинение: и стиль, и мысли в нем были прекрасны; по иероглифам можно было судить об искусном каллиграфе. Все это привело хозяина в восхищение.
— Раз ты так искусен в современном литературном стиле, то, наверно, знаком и с произведениями древности, — сказал Хуа и взял Тан Иня к себе в качестве секретаря.
Когда надо было написать какое-нибудь письмо или доклад, Хуа лишь излагал новому секретарю свои соображения, а зачастую просто поручал ему писать вместо себя; ему же поручили вести книги в закладной лавке. В бумагах, написанных секретарем, ученому никогда не приходилось что-либо добавлять или отбрасывать. С каждым днем хозяин все больше доверял Тан Иню и удостаивал его своими милостями и наградами куда больше, чем остальных служащих. Тан Инь обычно на хозяйские наградные покупал вино или какие-нибудь яства, щедро угощал других, работавших в кабинете ученого, и не было в доме человека, кто не полюбил бы нового секретаря.
Вот почему Тан Иню удалось без особого труда разузнать кое-что о молодой служанке в синем платье, которую он впервые увидел в джонке. Ее звали Цюсян, и прислуживала она самой госпоже Хуа, ни на минуту не отлучаясь от своей хозяйки, так что повидать ее не было никакой возможности.
Стоял как раз конец весны, и Тан Инь на мотив «Песни об иволге» сложил стихи, в которых изливал свою тоску:
 
     
 

Ветер и дождь провожают весну,
Тоскует кукушка,
В вихре кружатся цветов лепестки.
Ворота богатого дома закрыты,
Мхом зарастает заброшенный двор.
Поник, обгорев, одинокий светильник,
Незанятый край одеяла свисает,
Со мной лишь моя одинокая тень,
И капают, капают горькие слезы.
Не сбылись надежды вернуться домой,
Напрасно мечтал я о встрече с любимой,
Весенние грезы — за гранью небес.

 
     
   
     
 
Воспроизводится по изданию: Жемчужная рубашка. СПб., 1999.
© Центр «Петербургское Востоковедение», 1999
© И. Э. Циперович, перевод, 1999
 

 

 
 

Любое коммерческое использование материалов данных страниц без письменного разрешения авторов запрещено.
© Центр "Петербургское Востоковедение", 2000
© Miles, дизайн, разработка, 2000