Научное и интеллектуальное книгоиздание в 2007 году
06 Окт 2007 | Автор: хп Алимов |Научное и интеллектуальное книгоиздание в 2007 году
Ольга Трофимова,
главный редактор издательства «Петербургское Востоковедение»
[Журнал «Университетская книга», № 10. М., 2007. С. 25—27.]
Однажды я увидела в американском книжном журнале довольно любопытную карикатуру. На смертном ложе старик-отец, крупный издатель, напутствует сына: «И последнее, сын мой, но самое важное! Силами небес заклинаю тебя! Дай мне слово, что никогда — ты слышишь! — никогда ты не станешь заниматься книгоизданием!» Эта карикатура оправдана и по отношению к обычному издательскому процессу, но вдвойне оправдана по отношению к изданию так называемой умной книги — во всех ее проявлениях.
Для начала стоит определить препозиции: что мы понимаем под интеллектуальным книгоизданием, с научным все как будто ясно? Латинское «intellectus» означает и «разумение, понимание», и «познание», и «понятие, рассудок», и «смысл, значение», и еще — «художественный вкус». Совокупность значений латинского слова обнимает все возможные градуации участников интеллектуального книгоиздания, среди которых:
1) научные и университетские издательства, выпускающие книги для ученых и собирающихся стать учеными;
2) собственно интеллектуальные издательства, выпускающие книги для умного читателя, желающего книги со смыслом («для мозгов»);
3) коммерческие издательства, выпускающие проверенные временем умные книги, если они способны оправдать свое издание прибыльностью.
Среди первых прежде всего выделяются петербургские издатели, пришедшие на книжный рынок одновременно с издателями коммерческими: в 2007 году отмечают пятнадцатилетие своей деятельности и основные издательские корпорации России, и ведущие интеллектуальные издательства — пятнадцать лет вместе и пятнадцать лет врозь.
Научные и университетские издательства («intellectus» как «познание»).
1992 год был классическим «годом перемен», годом острого кризиса научного книгоиздания. По Петербургу кризис ударил особенно остро: здесь традиционно изучали предметы, далекие от современности — классическую древность, средневековье, XVIII и XIX века. И вдруг обнаружилось, что эти предметы интересуют по преимуществу ученых, а обществу в целом до них нет дела — решайте свои проблемы сами. Научному сообществу был брошен вызов, и оно отреагировало соответственно: в Петербурге было создано самое большое по стране количество крепких и жизнеспособных частных научных издательств. Молодым ученым — организаторам и директорам этих издательств было ясно, «как простая гамма», что научное книгоиздание — кровеносная система науки и что без обнародования (то есть публикации) результатов научного знания развитие науки невозможно.
Осенью 1992 года был образован издательский центр «Петербургское Востоковедение», первое частное востоковедное научное издательство по данному профилю. Той же осенью было открыто издательство «Дмитрий Буланин» — образцовое научное издательство, имя которого неразрывно связано с книгами и книжниками Древней Руси. В 1992 году также начала выпускать книги питерская «Алетейя» — крупнейшее издательство в области классической филологии (античность и византинистика), а также в области философских изысканий. Теология и истории русской философии, собственно феномен «русского пути» стали нишей издательства РХГИ (Российский Христианский гуманитарный институт). Литература XVIII века, русская филология, отечественная поэзия, современная западная русистика вошли в компетенцию петербургского гуманитарного агентства «Академический проект». Таким образом, уже в 1992—94 годах в Петербурге на каждую традиционно изучаемую в городе область гуманитарных наук приходилось по издательству, причем по частному издательству.
Общепетербургское издательское credo замечательно сформулировали в РХГИ: «Издательство не занимается: 1) перепечаткой известных текстов, тем более репринтом; 2) публикацией авторских и переводных текстов без научной экспертизы и редакционной подготовки; 3) изданием текстов, которые не отвечают духовным, интеллектуальным интересам издательства, несмотря на их коммерческую ценность».
В Москве частные научные издательства появились позже, и область их специализации строилась уже с учетом деятельности петербургского сообщества. Там, где питерцы закрепились, москвичи себя почти не проявили. Но там, где московский ученый мир был сильнее, москвичи создали несколько известных и оригинальных частных научных издательств. Так, издательство «Языки русской культуры» посвятило себя российскому языкознанию и российской же культурологии. Издательство «РОССПЭН» выпустило значительное количество книг, посвященных политической и социальной истории России. Издательство «Индрик» приступило к изданию научной литературы по разным областям славяноведения, включая историю славян и славянских литератур, фольклористику и лингвистику, а «Муравей» сосредоточил свои усилия на выпуске учебной литературы по восточным языкам.
Что касается университетских издательств, то в девяностые годы они были обществу почти что незаметны, однако в нынешнем десятилетии эти издатели заметно активизировались, и теперь на книжных ярмарках и в книжных магазинах люди с интересом изучают издания Московского и Санкт-Петербургского государственных университетов.
Санкт-Петербург мне ближе, и потому я не могу не отметить особо, что когда директором нашего очень до той поры проблемного издательства СПбГУ стал Роман Светлов (2002), оно многократно изменилось к лучшему: наладился регулярный выпуск «Вестника Санкт-Петербургского университета», были запущены в производство новые и интересные интеллектуальные книжные серии, выросли тиражи, возросло количество наименований выпускаемых книг.
Мне очень нравится издательский императив Романа Светлова: «Издатель формирует читателя». Это очень верное и симпатичное, но совершенно непопулярное в рыночных условиях credo, однако только такое кредо пристало иметь издателю научному или же университетскому.
Собственно интеллектуальные издательства («intellectus» как «смысл, значение» и как «хороший вкус»).
Первым вестником новой российской умной книги стала петербургская «Азбука». Серия «Азбука-классика», популяризирующая классическую литературу как массовое чтение, сделала «Азбуку» лидером умного книгоиздания. Лидера во все поры творит отчетливо понимаемая издательская цель, а это издательство с самого начала ставило целью воспитание в читателе хорошего вкуса. Потом появились серии «Сокровенный свет», «Академия», «Азбука средневековья», «Новая история искусств», «Мир Востока» (совместно с издательством «Петербургское Востоковедение») — эти серии были уже напрямую обращены к науке и/или популяризации ее достижений.
Другое питерское издательство — «Амфора» — куда больше ориентировано на общественную востребованность. Если научный и университетский издатель идет впереди читателя, «Азбука-классика» и «Амфора» стараются идти с читателем в ногу. На волне интеллектуализации издательской деятельности «Амфора» начала выпуск книжных серий «Эврика» (ученые-естественники рассказывают читателю о важнейших мировых открытиях) и «Александрийская библиотека» (переводы интеллектуальных бестселлеров древности и средневековья).
Успешное умное книгостроительство Петербурга не могло остаться без внимания крупнейших издательских корпораций России, которые тоже решились обзавестись интеллектуальными книжными сериями.
Коммерческие издательства («intellectus» как «разумение, понимание»).
Разумеется, что коммерческие издательства предполагают своим главным ориентиром прежде всего продаваемость, а стало быть прежде всего понятность и доступность (во всех смыслах) своих книг. По отношению к читателю коммерческий издатель всегда позади: свою позитивную культуртрегерскую работу он начинает с покупных переводных энциклопедий или же с изданий, позиционируемых как энциклопедии. В дальнейшем просвещение народной нивы идет по натоптанным тропкам: коммерческие издатели отрабатывают уже ставшие успешными серии, авторов или отдельные проекты. Правда, хороший вкус им иногда отказывает и в оформлении, и в названиях (чего стоят брэнды «Антология мудрости» и «Антология мысли», «прославившие» издательство «ЭКСМО»!).
Таким образом, не новое, но проверенное продажами, не передовое и продвинутое, но усвоенное и известное, понятное — вот ориентиры издателей коммерческих, которым не дает покоя мысль, что есть некий гипотетический книжный рынок, где они не являются активными игроками.
Книгоиздание, как ни крути, все же вид бизнеса, хотя и культурного. Коммерция, одним словом. Однако в этой сфере, как нигде, срабатывает закон: чем больше бизнеса, тем меньше культуры, и наоборот: чем больше культуры, тем меньше бизнеса. Нехитрое дело — наводнить книжный рынок обычной жанровой литературой: детективами, фантастикой, любовными романами, книгами по оздоровлению и уходу за приусадебными участками. Средний срок делания такой книги при поточном методе издания, единственно обеспечивающем необходимые нормы рентабельности, — три месяца, редко когда дольше. При этом работа над и с текстом (редакторская правка и даже корректура!) минимализованы до предела. Высокие тиражи и налаженная книгораспространительская сеть позволяют торговать книгами «с ашипками» вполне успешно.
Более продвинутые издатели часто также являются владельцами торговых сетей, к тому же они внимательно следят за интеллектуальной модой, и это позволяет им также жить небезуспешно.
Возможна ли аналогичная ситуация в научном книгоиздании — жить за счет продаж? Увы, в этом сегменте книжного рынка все иначе [1]. Разительно отличается срок подготовки научной книги: от года и до плюс бесконечности, поскольку нередко книга становится итогом всего жизненного пути ученого. Редакционно-издательская подготовка редко когда укладывается в срок, меньший полугода, а то и более того — если речь идет о фундаментальных сочинениях, закладывающих базу для революционных изменений в науке или обобщающих все известные на сегодняшний день в той или иной сфере научные данные. Величина тиража начинает отсчитываться от двух сотен (таково число основных университетских и областных научных библиотек России). К этому числу прибавляется цифра, отражающая среднее количество научных работников, коим потребна данная книга. Плюс некоторое количество книг сверху — для продаж и представительства. Так формируется «академический» тираж — от 400 до 1000 экземпляров конкретного книжного наименования. Если мы добавим сюда отсутствие единой сбытовой сети научной книги, преимущественную продажу книг такого рода в Москве и Санкт-Петербурге, картина получится проблемная.
Уточним вопрос: возможно ли научное книгоиздание как коммерческая деятельность вообще? Для ответа на него необходимо рассмотреть структуру затрат на производство научной книги. Как правило, допечатная подготовка в такого рода изданиях «съедает» от 40 до 60 % общей стоимости. Я не могу говорить о книгоиздании в целом, но полагаю, что формульный набор в точных науках стоит не меньше, чем набор на иностранных языках. При этом особенно тяжело приходится издателю, выпускающему редкую научную книгу. Сложный набор с обилием иностранных языков и диакритических знаков, трудоемкая верстка, значительная редакторская работа, несколько корректур — все это утяжеляет книгу в цене. Однако ни один этап допечатной подготовки не может быть исключен, как бы мы ни хотели уменьшить себестоимость издания. Ибо не книгу-однодневку готовит научный издатель, а книгу, рассчитанную на долгие лета жизни. Мы по определению опережаем читателя, формируем интеллектуальное поле российского будущего.
Далее наступает время сдачи книги в печать. И здесь издатель также платит сполна, и даже сверх того. Цены на типографские услуги уже давно находятся на мировом уровне, а отечественная бумага продается в России даже дороже, чем та же бумага за рубежом. Таким образом, получается, что издатель выпускает книгу, оплачивая ее производство по мировым расценкам.
И наконец, мы подходим к самому интересному — к продажам. Для того чтобы научное книгоиздание было бизнесом, то есть коммерцией, требуется, чтобы издатель вернул затраченные деньги в возможно более короткий срок, и желательно — с достаточной для развития своего дела прибылью. Однако срок реализации научной книги чрезвычайно растянут по времени. Так, старейшее востоковедное издательство мира Academy Publishers Brill до сих пор выставляет в своем back-list (лист книг, имеющихся в продаже) нераспроданные издания начиная с XVIII века. Отсюда вытекает повсеместная (кроме России) тактика продаж: розничная цена книги составляется из стоимости одного экземпляра, помноженной кратно (на 3, на 4, на 5 etc), + торговая наценка, как правило фиксированная. То есть, каждый проданный экземпляр окупает издание трех-четырех-пяти и т. д. книг того же наименования. Иными словами, продажа некоторой части тиража полностью окупает его производство, что создает необходимый запас прочности и определяет залог стабильности издательского бизнеса. Все последующие продажи данного наименования приносят издателю чистую прибыль. Если к этому прибавить обязательные библиотечные закупки[2], то перед нами — чистый рай, да и только. При этом средняя цена малотиражной научной монографии колеблется в районе 30—50 долларов.
В России срок реализации научной книги вполне сопоставим со всем остальным мировым сообществом. Несопоставимо только одно — продажная цена. При определении цены издатель вынужден ориентироваться на нынешнюю покупательную способность российского ученого, а она только в последнее время престала стремиться к нулю. Нет и не может идти никакой речи о том, чтобы продажей малой части тиража окупить всю его стоимость: средняя цена малотиражной научной книги в России на сегодняшний день подросла — от вилки 70— 200 рублей в 2002 году до вилки 150—500 рублей в 2007 году. Но для того, чтобы удержать и эту, небольшую по мировым меркам цену, издатель вынужден экономить на всех видах непроизводственных расходов: на обновлении технического парка издательства, на арендной плате, на зарплате своим сотрудникам, на авторских гонорарах и т. д.
На рубеже 1999—2000 годов отечественное интеллектуальное книгоиздание переживало известный подъем: в обществе возрос интерес к умному чтению, выросли объемы продаж, увеличилось количество издаваемых наименований. Заработал рынок? Как бы не так! Просто сказалась двухлетняя деятельность мегапроекта «Пушкинская библиотека», закупающего в значительных объемах (при финансовой поддержке Фонда Сороса) интеллектуальную книгу для российских библиотек и библиотек постсоветского пространства.
Известная стабильность научного книгоиздания из года в год обеспечивается деятельностью двух крупнейших отечественных фондов: финансирование издательских проектов идет через Российский гуманитарный научный фонд и Российский фонд фундаментальных исследований. Важной для умной книги оказывается также целевая поддержка книг в рамках Федеральной программы книгоиздания (а также в рамках соответствующих муниципальных программ). Работают издатели и с зарубежными грантодателями (американский фонд «Евразия», французская программа «Пушкин», Корейский фонд, Японский фонд и т. д.).
Отсюда простой, не немудрящий вывод: научное и университетское книгоиздание в нашем отечестве без привлечения дополнительных источников финансирования от продаж существовать не может. Как коммерческое оно существует только в своей научно-популярной ипостаси или в виде чтения для интеллектуалов, для всего прочего нужны гранты или государственная поддержка.
И все же интерес к умной книге и к получению высшего образования в обществе растет, а значит — мы работаем не зря, обеспечивая научное и университетское сообщество необходимыми книгами и здесь и сейчас, и впрок.
[1] Я пишу о научном книгоиздании пятнадцать лет (см.: Основные проблемы современного научного книгоиздании, преимущественно востоковедного // Книжное дело. М., 1994. № 2. С. 18—21; An academic bear market //European Bookseller 1994. № 7. Р. 61—63; Частное научное книгоиздание и государственное бюджетное финансирование // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. М., 1998. № 1. С. 18—24; «Петербургское востоковедение» сегодня // Научная книга. М., 2000. № 4. С. 62—66; др.), но за это время ситуация изменилась мало. Конечно, изменения к лучшему есть, но они не кардинальные. Основные векторы и направления все те же.
[2] Любой европейский профессор вправе заказать любую необходимую ему книгу, и университетская библиотека обязана удовлетворить его заявку. Вообразите себе аналогичную ситуацию в России? «Придет, придет ли времечко? Приди, приди, желанное…»
Теги: статьи о научном книгоиздании, статьи о. и. трофимовой