| |
Анатолий Павлович Терентьев-Катанский родился в Архангельске,
в семье ученого, известного специалиста в области герпетологии
П. В. Терентьева. Их семья входила в те же культурные круги, что
и многие деятели «серебряного века», с особым пиететом в доме
Терентьевых произносилось имя А. А. Блока. Поэтому А. П. Терентьев-Катанский,
обладавший к тому же отличной памятью, со школьных лет (хотя этому
и не учили тогда в школах) знал наизусть множество стихов полузапретных
тогда поэтов и чтил имена художников из «Мира искусства». Может
быть, под влиянием этих своих кумиров, не просто увлекавшихся
Востоком, но и (как Н. К. Рерих) внесших серьезный вклад в его
изучение, А. П. Терентьев-Катанский выбрал себе Восточный факультет
Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) университета по части
истории Дальнего Востока. Интерес к «серебряному веку» укрепился
и развился после его женитьбы на И. А. Фащевской, происходившей
из семьи, в которой чтили память «тетушки» — известной певицы
Л. А. Дельмас, воспетой А. А. Блоком, и великого певца П. З. Андреева.
После окончания университета в 1958 г. он был принят в Ленинградское
отделение Института народов Азии АН СССР (ныне СПбФ ИВ РАН), где
и работал до своего выхода на пенсию в 1995 г. Он стал членом
так называемой «библиотечной группы», задачей которой было пересоставление
каталога восточной библиотеки. Между писанием карточек Анатолий
Павлович делал быстрые зарисовки-шаржи сотрудников института.
Эти его рисунки (которыми он как будто не очень дорожил и разбрасывал
где попало) многие и сейчас хранят в своих столах и папках. Они
свидетельствуют о его незаурядном художественном таланте. Он с
первого взгляда отмечал в человеке забавные черты и умел тут же
перенести их на бумагу — рука у него как бы сама рисовала. Это
пристрастие он сохранил до конца своих дней, последние годы пробуя
силы уже не только в графике, но и в масляной живописи. Многие
полагали, что он мог бы стать заметным профессиональным художником.
Он умел также быстро писать стихотворные экспромты, не менее чем
его рисунки отмечавшие смешные стороны институтской жизни.
С середины 60-х гг. в институте было организовано несколько групп,
задачей которых являлось изучение рукописных фондов в ЛО ИВАН.
В одну из них — группу по изучению и публикации рукописей и ксилографов
Дальнего Востока (впоследствии переименованную в группу дальневосточной
текстологии) — вошел А. П. Терентьев-Катанский. Вместе с Е.
И. Кычановым, К. Б. Кепинг, В. С.
Колоколовым стал работать в подгруппе, изучавшей тангутские материалы,
открытые П. К. Козловым во время его экспедиции в Центральную
Азию 1908—1910 гг. в «мертвом городе» Хара-Хото. Он начал изучать
тангутскую палеографию и историю печатной книги в тангутском государстве
Си Ся.
В 1968 г. появляется и первая его статья, посвященная тангутской
бумаге. В коллективной публикации словаря «Море письмен» (1969)
ему принадлежало введение с археографическим описанием издаваемого
памятника.
С этого времени главным направлением его исследований стала история
тангутской книги. По этой теме в 1973 г. он защитил кандидатскую
диссертацию «Книга из Хара-Хото как памятник тангутской культуры
XI—XIII вв.», с ней связаны и две его монографии «Книжное дело
в государстве тангутов» (1981) и «С Востока на Запад: Из истории
книги и книгопечатания в странах Центральной Азии VIII—XIII веков»
(1990).
Расширяя сферу своих исследований, он издает книгу «Материальная
культура Си Ся» (1993). Наполненные до предела фактами, которые
один к одному, как мозаику, подбирал автор, книги эти в то же
время написаны легко, не без литературной выразительности. Они
привлекли внимание не только отечественных специалистов, но и
тангутоведов в Китае.
Накопленного материала вполне хватило бы для докторской диссертации,
и Анатолий Павлович начал готовиться к защите — но болезнь, а
потом и смерть не дали ему выполнить свое намерение.
Последние годы А. П. Терентьев-Катанский трудился над двумя темами.
Одна из них — тангутский словник «Иероглифическая смесь» («Цзы
цза»), имеющий также китайскую параллель. Его содержание значительно
дополняет наши знания тангутской лексики (в том числе и в области
материальной культуры). Другая тема связана с одной из его ранних
статей «Китайская легенда о драконе» (1971). Увлекшись китайской
иконографией животного мира, А. П. Терентьев-Катанский стал подбирать
материал к «Китайскому бестиарию». Первая из названных книг в
принципе завершена, вторая нуждается еще в редакционной доработке.
Сам легко ранимый, А. П. Терентьев-Катанский никогда никому не
желал плохого, и даже его шаржированные зарисовки и экспромты
никого не обижали, ибо исполнены были доброго юмора. Таким отзывчивым,
талантливым, легким в общении он останется в нашей памяти.
Е. И. Кычанов
Л. Н. Меньшиков
К. Б. Кепинг
|
|
