|
ДЕЛО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
предварительные разыскания о звере пицзеци
книга >> фрагмент
1 / фрагмент 2 / предварительные
разыскания о звере пицзеци /
Загадочная фигура зверя пицзеци открывает перед пытливым
исследователем новые горизонты постижения китайской культуры и шире
- истории человечества в целом. Весьма отрывочные сведения об этом
удивительном животном разрозненны и крайне редки, само же животное
предстает фигурой настолько знаковой, что переводчики не могли не
посвятить ему эти пусть краткие и далекие от полноты, но исполненные
неподдельного благоговения заметки.
Впервые мы столкнулись с термином пицзеци при переводе с китайского
"Дела о полку Игореве" голландского автора Хольма ван
Зайчика: а точнее - в эпиграфе, представляющем собой выдержку из
двадцать второй главы "Лунь юя" ("Беседы и суждения"),
всемирно известного сочинения древнекитайского философа и государственного
деятеля Конфуция (551-479 до н. э.).
Надо сказать, мы тут же обратились к доступной нам справочной литературе,
но нигде - за исключением цитируемой Х. ван Зайчиком двадцать второй
главы "Лунь юя", ни слова о таком животном не нашли [1]
. Это привело нас в некоторое замешательство, но естественным образом
лишь разогрело наше любопытство.
Мы снеслись посредством телефона, интернета и почты с коллегами-китаеведами
из разных уголков земного шара. Результаты были удручающими: никто
из наших респондентов никакими определенными сведениями о пицзеци
не располагал. Правда, от нескольких телефонных разговоров у нас
осталось впечатление какой-то недосказанности. Так бывает, когда
просишь описать простыми и ясными словами общеизвестное явление.
Пришлось обходиться своими силами.
На данный момент нам приходится признать, что единственным источником,
благодаря которому мы можем хоть как-то приподнять завесу тайны
над зверем пицзеци, является эпопея Х. ван Зайчика "Плохих
людей нет", где обильно цитируется считавшаяся давно и безвозвратно
утерянной XXII глава "Суждений и бесед", в которой сосредоточены
скупые, но крайне интересные и значимые высказывания великого учителя
об этом мифическом зооморфном персонаже. Стоит еще раз оговорить,
что нам неизвестно, каким образом XXII глава оказалась в распоряжении
ван Зайчика. Но вопрос об аутентичности ее для нас в настоящее время
уже не стоит: в том, что текст XXII главы написан самим Конфуцием,
нас убедил, во первых, тщательный текстологический анализ приводимых
ван Зайчиком выдержек, а во-вторых, уверенность в кристальной честности
великого еврокитайского гуманиста, который никогда не пошел бы на
подлог или розыгрыш.
В нашем распоряжении находится всего несколько отрывочных письменных
свидетельств, прямо или косвенно связанных с этом животным. Первое,
самое полное, - уже упоминавшийся выше эпиграф. Обратимся к тексту:
Однажды Му Да и Мэн Да пришли к Учителю и Му Да сказал:
- Учитель, вчера мы с Мэн Да ловили рыбу на берегу реки Сян и
вдруг услышали какие-то странные звуки. Мы обернулись и увидели
животное - у него была огромная голова с небольшими ветвистыми
рогами, длинное тело и короткие ноги. Оно тонко поскуливало и
смотрело на нас большими глазами, а из глаз текли слезы. Мэн Да
крикнул, и животное скрылось в зарослях тростника. Я считаю, что
это был цилинь, а Мэн Да говорит, что это был сыбусян. Рассудите
нас, о Учитель!
Учитель спросил:
- А велико ли было животное?
- Оно было размером с лошадь, но высотой с собаку! - ответил Мэн
Да.
- Уху! - воскликнул Учитель с тревогой. - Это был зверь пицзецы.
Его появление в мире всегда предвещает наступление суровой эпохи
Куй. А столь большие пицзеци приходят лишь накануне самых ужасных
потрясений!
В данном эпизоде, представляющем собой диалог Конфуция и его ближайших
учеников Му Да и Мэн Да (в двадцать второй главе они упоминаются
постоянно; видимо, на склоне лет Конфуций выделил этих двоих среди
прочих своих последователей), нам открываются некоторые признаки
и свойства зверя пицзеци. А именно:
1. Самые иероглифы, которыми записан термин пицзеци, говорят о многом:
пи - 'кожа', 'кожура', 'оболочка'; цзе - 'разделывать' (например,
тушу), 'сдирать', 'расчленять'; наконец ци - 'самец цилиня', довольно
известного мифического животного . Переводя иероглиф за иероглифом,
мы получаем таким образом "цилиня, сдирающего кожу" или
"цилиня, освобождающего от оболочки" [2].
Недаром Му Да решил, что перед ним именно цилинь.
В связи с этим весьма примечательным кажется то обстоятельство,
что пицзеци относится именно к отряду цилиневых, про которых из
разных текстов известно, что они, цилини, являлись в мир людей в
качестве предвестников благих событий глобального свойства - вроде
воцарения новой династии, несущей с собой мир, спокойствие и процветание.
А уж поимка цилиня считалась безусловным знаком идеального, мудрого
и гуманного правления.
С другой стороны, дерущиеся, бодающиеся, "бьющиеся" цилини
издревле считались признаком событий зловещих, трагических и притом
катастрофического свойства.
Судя по всему, пицзеци, как цилинь по происхождению, эту самую судьбоносность
получил по наследству, но - с отчетливо выраженным отрицательным
знаком: зверь был предвестником дурных событий, на что прямо и недвусмысленно
указывается в конце диалога, где Конфуций говорит своим ученикам
буквально следующее: "Его появление в мире всегда предвещает
наступление суровой эпохи Куй". Об эпохе Куй см. ниже.
Итак: зверь пицзеци - несомненно некий подвид (разновидность?) цилиня.
Его кости (предположительно - черепные) в древности использовались
для гаданий; по крайней мере, в "Деле поющего бамбука"
есть короткая, но характерная цитата из двадцать второй главы "Лунь
юя": "Вчера гадали на костях пицзе. Будет радость".
Судя по иероглифам, в данном случае речь несомненно идет о костях
зверя пицзеци.
2. Кое-что можно уяснить и о внешнем виде зверя. Обычного цилиня
часто изображают в виде однорогого оленя, с шеей волка, хвостом
быка, копытами коня, разноцветной шерстью и панцирем черепахи. А
вот как описан зверь пицзеци у Конфуция: "...у него была огромная
голова с небольшими ветвистыми рогами, длинное тело и короткие ноги.
Оно тонко поскуливало и смотрело на нас большими глазами, а из глаз
текли слезы". То есть нашему взору в этом описании предстает
некое довольно крупное животное - "размером с лошадь",
с большой головой, имеющей незначительные роговые выросты ветвящегося
типа, с длинным телом, покоящимся на непропорционально коротких
ногах - "высотой с собаку". Разумеется, мы в данном случае
берем в качестве предмета для сравнения среднестатистическую собаку,
допустив, что это будет нечто вроде ирландского сеттера либо чуть
крупнее или мельче. Облик пицзеци настолько необычен, что Мэн Да
в какой-то момент решил даже, что перед ними сыбусян [3].
Также про пицзеци известно, что у этого животного весьма значительные
по размеру глаза, имеющие способность к слезоизвержению (если, конечно,
Му Да описал все правильно и не принял за слезы некую, скажем, слизь,
проистекавшую от специфического для данного вида цилиня заболевания
глаз).
3. Характерной чертой пицзеци, которую следует непременно подчеркнуть,
является то обстоятельство, что животное стремится к обществу людей
и с этой целью скрытно подходит к ним сзади - как это описано в
приведенном выше эпизоде. Животное может издавать звуки, в нашем
случае - поскуливать. В свете этого поскуливания и слезоотделения,
а также того, что Конфуций связывает появление пицзеци с наступлением
эпохи Куй, можно предположить, что этот зверь достаточно разумен
- по крайней мере для того, чтобы осознавать роль вестника печальных
событий, которую уготовила ему безжалостная природа. Другими словами,
пицзеци прекрасно понимает, чем чревато для людей его появление
- но не может не выполнить свой долг, формулируемый знаменитыми
этико-философскими категориями ли и дао. Например, ли Солнца - подниматься
по утрам над восточным горизонтом и в течение всего светового дня
освещать землю; пусть оно знает, что с восходом начнется отложенная
до света страшная и кровопролитная сеча, и десятки тысяч людей лягут
костьми при первых же солнечных лучах - оно не может не следовать
дао и не соблюдать ли. Нелепо было бы спрашивать у Солнца: ты готово
взять на себя ответственность за всю кровь, что прольется в этот
день? Кровь проливают те, кто режет жилы ближним и дальним своим;
Солнце лишь старается, чтобы род людской не сидел в холоде и темноте,
а предъявляет к нему подобные обвинения лишь тот, кто стремится
хоть на кого-нибудь переложить ответственность за то, что пользуется
теплом и светом, мягко говоря, не лучшим образом.
Сколько можно понять, все вышесказанное относится и к пицзеци, вернее,
к связанным с ним морально-этическим проблемам.
4. Про эпоху Куй, наступление которой Конфуций тесно связывал с
появлением пицзеци, также известно до обидного мало. В "Деле
поющего бамбука" приводится другой эпизод из двадцать второй
главы "Лунь юя", свидетельствующий о безусловно негативном
восприятии в древнем Китае этой эпохи: "Однажды Мэн Да встретил
Учителя на берегу реки Сян. Учитель был погружен в молчание. Мэн
Да спросил его об этом. Учитель отвечал, что размышляет об эпохе
Куй. Мэн Да попросил объяснить. "Страшно! Страшно!" -
ответил Учитель". Конфуций прямо называет в приведенной в качестве
эпиграфа цитате эпоху Куй "суровой"; в его кратком высказывании
имплицитно содержится недвусмысленное указание на то, что главным
содержанием эпохи являются ужасные потрясения (это совершенно определенного
можно заключить из фразы о том, что появление больших пицзеци предвещает
наступление такой эпохи Куй, при которой происходят САМЫЕ ужасные
потрясения). Совершенно очевидно, что ни к мифическому одноногому
быку куй [4], описанному в древнекитайском
сочинении "Шань хай цзин" ("Книга гор и морей",
разд. "Да хуан дун цзин"), ни тем более к сановнику Кую,
служившему по музыкальной части при дворе легендарного императора
Шуня, эпоха Куй отношения не имеет. В свете этого известная фраза
"Куй и цзу", т. е. "Куй об одной ноге" или,
в более морализованном, чисто конфуцианском, переводе, "Таких,
как [сановник] Куй, и одного было достаточно" [5]
должна быть кардинально пересмотрена и переведена правильно: "Одной
[эпохи] Куй вполне достаточно!" То есть эта эпоха, как был
абсолютно убежден Конфуций, знаменует собой наступление череды столь
глобальных и катастрофических катаклизмов, что никакое другое бедствие
не идет в сравнение с ними. По-видимому, надо понимать это так,
что одной всеобъемлющей эпохи Куй вполне достаточно для исчезновения
рода людского с лица Земли - поэтому второй эпохи Куй случиться
просто не может. Собственно, ей не с кем будет случаться.
Таким образом, имеющиеся скудные сведения о звере пицзеци позволяют
заключить, что появление этого животного в мире воспринималось в
древнем Китае как неблагое предвестие грядущей эпохи Куй, несущей
с собой поразительные по масштабам катастрофы и разрушения, и зверь
пицзеци, так или иначе осознавая свою незавидную роль, этой роли
отнюдь не радуется, хотя на нем самом вины никакой нет - как нет
ее на часовом механизме установленной самими людьми адской машины.
И если кто-то вдруг однажды услышит за спиной характерное поскуливание
и, обернувшись, увидит похожее на описанное Му Да животное, из больших
печальных глаз которого неудержимо катятся слезы, пусть знает, что
где-то вскорости может наступить безжалостная эпоха Куй.
Насколько нам известно, в общемировом масштабе такая эпоха пока
еще ни разу не наступала [6].
Это легко понять из того, что человечество все еще существует и
даже продолжает развиваться. Только вот куда?
Нам лишь остается напомнить по этому поводу: Куй и цзу!
Примечания
1. Зверь пицзеци не упоминается в таких сочинениях
как: "Ши цзин" ("Книга Песен"), "Шу цзин"
("Книга документов"), "И цзин" ("Книга
перемен"), "Ли цзи" ( "Книга установлений"),
"Чунь цю" ("Весны и осени"; и это - странно),
"Цзо чжуань" ("Комментарий Цзо [на "Чунь цю"]),
"Го юй" ("Речи царств"), "Мэн-цзы",
"Дао-Дэ цзин" ("Канон Пути и Благодати"), "Чжуан-цзы",
"Ле-цзы", "Люй ши чунь цю" ("Весны и осени
господина Люя"), "Янь-цзы чунь цю" ("Весны и
осени Янь-цзы"), "Шань хай цзин" ("Книга гор
и морей", и это еще более странно: уж где-где, а здесь-то хоть
что-то про пицзеци могло бы быть. Увы! Ни строчки.), "Хань
шу" ("История [династии] Хань") и во всех прочих
династийных историях, "Соу шэнь цзи" ("Записки о
поисках духов") и во всех прочих собраниях сяошо - вплоть до
антологий "Тай-пин гуан цзи" ("Обширное собрание
годов под девизом правления Тай-пин"), "И-цзянь чжи"
("Записи И-цзяня") Хун Мая (1123-1202), а также минских
и цинских собраний; нет ни слова про пицзеци ни в одном поэтическом
собрании, в буддийских и даосских канонических текстах, сочинениях
Го Мо-жо, Мао Дуня и Ван Мина, а также в цитатнике Мао Цзе-дуна.
Список можно продолжать, но мы, экономя время читателя, ограничимся
приведенными выше примерами, из которых со всей очевидностью следует,
сколь глубока лакуна наших знаний об этом звере. Подытоживая, можно
с полной уверенностью сказать: о нем вообще нигде ничего нет. (назад)
2. Если попытаться понять эти слова в смысле переносном,
чисто духовном, мы можем интерпретировать пицзеци как фактор раскрепощения
сознания, высвобождения его из телесной оболочки (сродни придуманным
в Европе две-три тысячи лет спустя грубым, искусственным психоделическим
химикалиям типа ЛСД), способствующий возникновению у человека трансперсональных
состояний различного уровня. При переживании таких состояний, как
известно, человек становится способен, в частности, провидеть отдельные
аспекты будущего, а также спонтанно выходить в астрал. (назад)
3. Таинственное животное, название которого можно
перевести как "Ни на что не похож" (досл: "четырежды
непохожий", "непохожий ни одно из четырех возможных").
Описания не сохранились. Сам термин периодически встречается в письменных
памятниках без каких-либо объяснений- поэтому создается впечатление,
что это животное хорошо было знакомо древним китайцам. Описания,
например, курицы тоже ни в одном древнем источнике нет - ни в "Ши
цзине", ни в "Дао-Дэ цзине", ни в прочих классических
сочинениях. Если последняя аналогия покажется кому-то чрезмерно
надуманной и профанной (с чем переводчики отчасти готовы согласиться),
мы готовы воспользоваться иной. Она для нас тем более ценна, что
как нельзя лучше подчеркивает издревле существовавшее, отнюдь не
выдуманное Х. ван Зайчиком, а вполне реальное родство двух великих
братских культур: китайской и русской. Итак: попробуйте найти где-нибудь
в "Повести временных лет" или, скажем, в Ипатьевской летописи
описание существ, известных как "ни рожи, ни кожи" или
"ни рыба, ни мясо". (назад)
4. Тоже достаточно спорный и противоречивый мифологический
образ. В "Шань хай цзине" про него сказано, что когда
куй ходил по морю, поднималась буря. Есть сведения, что легендарный
Хуан-ди (Желтый Император) содрал с куя кожу и натянул ее на барабан,
звук которого стал после этой операции слышен аж на пятьсот ли.
Кстати, у этого быка рогов вовсе не было. Описание куя носит явно
отрицательную окраску, что, несомненно, сближает его со зверем пицзеци.
(назад)
5. Иероглиф цзу допускает подобные варианты перевода
с одинаковой степенью вероятности: он значит и "достаточно",
и "нога". Последнее толкование фразы "Куй и цзу"
принадлежит самому Конфуцию - мы узнаем об этом из "Ханьфэй-цзы",
гл. "Вай чу шо", где приведена беседа между Конфуцием
и луским князем Ай-гуном. (назад)
6. Относительно локальных эпох Куй мнения как переводчиков
так и консультантов разделились в очередной раз. Спектр высказанных
суждений был весьма широк. Э. Выхристюк, например, полагает, что
локальных эпох Куй быть не может принципиально, и Учитель с самого
начала вкладывал в этот термин всечеловеческий смысл. В. Рыбаков
же, напротив, считает, что локальные эпохи Куй переживались и продолжают
переживаться отдельными цивилизационными очагами довольно часто,
даже регулярно, и обращает внимание на то- что само название подобной
эпохи звучит по-русски как повелительное наклонение от глагола "ковать",
что при близком родстве русской и китайской культур не может быть
случайным. Смысл же производного от "ковать" термина "перековка"
или, тем более,"социальная перековка" для российского
читателя в комментариях не нуждается. В. Рыбаков даже делает
несколько экстравагантный вывод: везде, где одни люди начинают каким-либо
образом (социально, психологически, экономически, биологически)
перековывать других, наступает эпоха Куй; однако этот вывод представляется
большинству коллектива недостаточно аргументированным. (назад)
Современное изображение зверя пицзеци
Автор - Ксения Юрченко.
книга >> фрагмент
1 / фрагмент 2 / предварительные
разыскания о звере пицзеци /
|