Переводы


	Пу Сун-лин ЧЕТВЕРТАЯ ХУ

	Перевод и примечания В. М. Алексеева

	Cтудент Шан из округа Тайшань (1) сидел один в своем строгом ученом кабинете (2). На дворе была осенняя ночь — в высотах мерцала в Серебре Река (3), на небе горела луна. Студент вышел гулять в тени цветов, весь в думе о далеком "нечто". Вдруг видит, как к нему перелезает через забор какая-то девушка, подходит, смеется и говорит: — Магистр, что это вы так глубоко задумчив стали? Шан подошел к ней, посмотрел: красива лицом, словно бессмертная фея! В исступленной радости своей схватил ее, втащил к себе, до дна и высот в любовном бесчинстве дойдя. Девица назвалась фамилией Ху, по имени Третья (4) — Ху Сань-цзе. Студент спросил ее, где она живет, в котором доме, но она только смеялась, не отвечая, и он вопроса не повторил, а только твердил, что всегда будет ее любить. И вот она начала его посещать, не оставляя пустым ни одного вечера. Однажды ночью сидели они при свече под пологом, колени к коленям. Студент любовно смотрел на нее и глаз не спускал: зрачок и другой не вращались совсем. Она смеялась и спрашивала: — Недвижно так уставиться в меня, наложницу свою, что это значит, мне скажи? — Я гляжу на тебя, моя милая, — отвечал ей студент, — как на красный пион и персик лазурный. Хоть всю ночь прогляди — не насытишь себя. Дева сказала: — Я существо грубое, и, при всем этом, ты так благосклонно глаза в глаза на меня смотришь. Если бы ты увидел нашу Четвертую сестрицу, то просто не знаю, как бы ты сходил с ума. Студент разволновался еще сильнее, совсем теряя голову, и говорил, что ему слишком досадно будет, если он не увидит хоть разок красоты лица ее сестры, стал на колени и умолял. Через день она действительно пришла вместе с Четвертой сестрой. Лет этой девушке было только-только достаточно, чтобы уже сделать прическу (5). Она была прекрасна, как лотос, что розовеет в свисающих каплях росы; как цветок абрикоса, увлажненный легким туманом. Кокетливо и грациозно, еле заметно улыбалась, и красота ее лица как будто выходила за пределы возможного. Студент пришел в неистовый восторг, ввел в дом сестер, усадил и стал смеяться и разговаривать с Третьей, а Четвертая в это время сидела молча и только, наклонив голову, перебирала свой вышитый пояс. Вскоре Третья встала и начала прощаться, сестра ее тоже готова была отправиться ей вослед, но студент увлек ее и, не отпуская, говорил Третьей: — Милая, милая, будь добра, скажи ей хоть одно слово! Та засмеялась и сказала: — Ну и сумасшедший же! Смотри, как разъярился! Сестрица, останься тут немножко! Четвертая молчала. Когда сестра ушла, то оба они сейчас же погрузились в самую полную любовную радость. Блаженство кончилось; студент протянул руку, положил на нее голову девушки и разом высказал ей все, что с ним в жизни было, ничего не утаив и все назвав. Она тоже заявила ему сама, что она лиса, но он так влюбленно приник к ее прелести, что и не подумал изумиться. Затем она сказала ему еще, что ее сестра страшно ядовита, что она уже убила троих, так что всякий, кто ею соблазнится, непременно погибнет. — Счастье твое, — твердила она, — что я вся в твоей любви и не допущу, чтобы ты погиб, но с той нужно сейчас же покончить. Студент испугался, стал просить ее дать средство и помощь. — Хотя я и лиса, — сказала она ему в ответ, — но уже овладела настоящими действиями бессмертных людей. Мне нужно будет написать тебе полоску талисманных письмен, которую ты наклеишь на двери спальни, и этим ее отгонишь! Сказав это, она села и написала талисман. Настало утро. Третья пришла, увидела талисман, попятилась и сказала: — Ах ты, неблагодарная девчонка! Ты вскружила голову возлюбленному и не вспомнила даже о той, которая продела нитку в иглу! Вы оба предназначены друг другу — это верно... Я и не думаю сердиться. Но зачем непременно так поступать? Сказала и сейчас же ушла. Прошло несколько дней. Четвертая куда-то отлучилась, назначив свиданье через день. Студент вышел на улицу поглядеть на народ. Под горой была дубовая роща. И вот из зарослей выходит молодая женщина, тоже чрезвычайно элегантной и тонкой наружности, подходит к нему близко и говорит: — Магистр, зачем вам так легкомысленно увлекаться сестрами Ху? Они ведь вам не могут подарить ни гроша! Затем вручила студенту целую связку монет и продолжала: — Вот возьмите это и отправляйтесь домой. Купите хорошего вина, а я захвачу закусок и приду: вместе с вами проведем мы время превесело! Студент сунул деньги в карман и сделал, что было велено. Вскоре женщина действительно пришла и положила на стол копченую курицу и соленую свинину, затем вынула нож и нарезала все это тоненькими ломтиками. И вот стали есть, запивая все это вином, остря, забавляясь и радуясь друг другу. Поев и выпив, погасили огонь, забрались на кровать и безумно заволновались в разнузданной любовности. Поднялись, когда уже совершенно рассвело. Только что женщина села на кровать и, спустив ноги, готовилась переменить ночные туфли, как вдруг послышались голоса. Не успела она прислушаться, как уже входили в полог — не кто иной, как сестры Ху! Женщина, завидев их, бросилась бежать, так и оставив башмаки на постели. Обе девы кричали ей вослед: — Проклятая лиса! Как ты смела с человеком вместе спать? Прогнали ее, вернулись, и Четвертая с раздражением стала упрекать студента за то, что он неисправим, причем сказала, что раз он сошелся со злодейкой лисой, то ей уже нельзя к нему подходить. Сказав все это, сердито повернулась и хотела уйти, но студент в страхе и ужасе бросился ей в ноги и нежными словами стал жалобно ее умолять. Третья, стоя тут же, уговаривала ее простить его. Тогда только гнев Четвертой стал понемногу проходить, и наконец они опять стали любовничать по-старому. Однажды в дом заехал некий человек из Шэньси , который рассказал, что он уже давно целыми днями ищет оборотней, но лишь сегодня настигает Гость вынул две вазы, поставил на пол. их. Отец нашего студента, внимая этим странным словам, расспросил незнакомца, откуда он, и тот стал рассказывать: — Я в туманах и волнах день за днем плыву и еду по всему свету и в течение года восемь или девять месяцев провожу вне дома. Дело в том, что эти оборотни погубили моего меньшого брата, и я, узнав дома об этом, пришел в такое озлобление, что поклялся непременно разыскать их и уничтожить. Где я ни скитался, куда я ни метался, тысячи верст оставил за собой, а никаких следов и признаков не находил. Теперь они в вашем доме, и знаете, если их сейчас не уничтожить, то кому-то придется последовать за моим братом в могилу. Как раз в это время студент лежал, прильнув к своей деве. Родители незаметно разузнали это и, слыша, что говорит заезжий гость, сильно испугались, зазвали его и предложили поворожить. Тот вынул две вазы, поставил на пол, долго писал талисманы , бурчал заклинания — и вот с четырех сторон показались клубы черного тумана и один за другим полезли в вазы. Гость в восторге говорил: — Ну, вся семейка тут! Затем, обвязав отверстия ваз свиным пузырем, закрепил и запечатал крепко-накрепко. Отец студента, сильно обрадовавшись, усердно просил гостя остаться обедать. Студент, крайне опечаленный, подошел к вазам и стал прислушиваться. Четвертая Ху, сидя в вазе, сказала ему: — Сложа руки смотреть и не помочь беде... Что за неблагодарное у тебя сердце! Студент расчувствовался, ревностно бросился вскрывать вазы, но они были так крепко запечатаны, что открыть их не удалось. Тогда дева-лиса говорит: — Не надо, не надо! Ты только возьми флажок на алтаре, поверни и брось, затем шилом пропори пузырь, я в эту дыру и выйду. Студент так и сделал. И действительно, видно было, как из отверстия шелковинкой вытянулся белый пар, поднялся к небу и исчез. Гость, выйдя из комнаты, увидел, что флажок валяется лицом вниз на полу, страшно испугался и закричал: — Удрала! Это, наверное, ваш сын наделал! Потряс вазы, приник ухом и сказал: — К счастью, ушла только одна из них! Но этой твари сдохнуть не положено, пусть ее, — можно простить! Забрав вазы, распростился и ушел. Прошло некоторое время. Как-то раз студент смотрел в поле за работниками, которые жали пшеницу, и вдруг издали увидел Четвертую Ху, которая сидела под деревом. Студент подбежал к ней, схватил за руки и стал участливо и ласково расспрашивать. Она говорила ему: — С тех пор как мы расстались, уже десять раз сменились весна за весной, осень за осенью. Теперь "Великая Красная" (6) уже готова, и, только думая, что ты меня еще не забыл, я пришла, чтобы тебя приветствовать. Студент хотел взять ее к себе домой, но она сказала ему: — Я не та, что была раньше: нельзя и сравнивать. Мне уже не полагается марать себя земною страстью. Впрочем, нам придется свидеться еще раз! Проговорив это, она исчезла неизвестно куда. Прошло еще двадцать с чем-то лет. Шан случайно сидел один и увидел, как откуда-то пришла Четвертая Ху. Он обрадовался и стал с ней говорить. Она сказала: — Мое имя теперь уже в книге бессмертных, и мне, собственно говоря, не следовало бы вновь ступать по грешному миру, но, тронутая твоим чувством, я прошу позволения засвидетельствовать тебе свое уважение и сообщить, что наступает срок "разрыва струн лютни" (7). Советую тебе поскорее распорядиться "последующими делами". Не горюй и не беспокойся: я переведу тебя в добрые духи, так что тебе беды не будет. Простилась и ушла. Шан действительно вскоре умер. Он был родственником моего приятеля Ли Вэнь-юя, и я сам его видел как-то раз.

	Примечания 1. Округ Тайшань — в провинции Шаньдун на востоке Китая. (назад) 2 В своем... кабинете. — Студент учился обыкновенно дома, у особого учителя, в особом, отдельном от семьи помещении. (назад) 3. Мерцала в Серебре Река — Серебряная или Небесная Река, то есть Млечный Путь. (назад) 4. Девица назвалась... — Девочки в старом Китае чаще всего назывались порядковыми числительными: Первая девочка, Вторая и т. д. с присоединением для посторонних фамилии — Чжан Первая, Ли Вторая и т. п. (Так же — в порядке их появления на свет — именовались в массах неграмотного населения и мальчики — Ван Пятый, Чжоу Третий.) Однако гетеры, актрисы, женщины-монахини, а также девушки, начитанные в литературе (редкость в старом Китае), всегда имели свое особое прозвание и имя — в противоположность тем, кому не полагалось выходить и быть известными за порогом своей патриархальной сатрапии. Вообще, в Китае нет системы шаблонных собственных имен, принятой в христианских и мусульманских странах. Во всякой приблизительно грамотной семье мальчику дается имя оригинальное, редко повторяемое. Первое официальное имя дает тот, кто обучает его начальной грамоте, а друзья или домашние дают второе, которое находится обыкновенно в каком-либо контексте с первым. Фамилия ставится всегда впереди. (назад) 5. Лет девушке было... достаточно, чтобы уже сделать прическу — то есть пятнадцать лет, когда, по древнему обычаю, девочке позволялось сделать прическу и продеть шпильки. (назад) 6. "Великая Красная" уже готова — то есть готова даосская алхимическая пилюля бессмертия, и я могу стать блаженно бессмертной. (назад) 7. "Разрыв струн лютни" — смерть.

	Воспроизводится по изданию: Пу Сун-лин. Странные истории из Кабинета неудачника, СПб., 2000. © Центр «Петербургское Востоковедение», 2000 © В. М. Алексеев (наследники), 2000

Пу Сун-лин ЧЕТВЕРТАЯ ХУ

Пу Сун-лин

ЧЕТВЕРТАЯ ХУ