На первую страницу сайта

навигация
статьи
см. также

Хроника научной жизниИздательствоКнижные серииВнесерийные изданияПериодические изданияНаши партнерыКак заказать наши книгиСтатьи, переводы, библиографияСтатьиПереводыБиблиографияPersonaliaНаши проектыСанкт-Петербургский книжный центрКнига гостейПолезные ссылки

     
 

А. А. Хисматулин
СУФИЗМ:
Вместо предисловия

 
     
 

В своем историческом развитии человечество прошло достаточно долгий путь, накопив значительный духовный опыт. Согласно мусульманской традиции, в разное время к людям было послано 124 тысячи посланников и пророков. Возможно, их было много больше, но послания лишь части их были зафиксированы письменно, от некоторых остались только имена, о других сохранились предания, о большинстве же современное человечество вообще ничего не знает, так как цивилизации и народы, их принявшие, канули в лету, оставив в память о себе разве что руины и немногочисленные надписи.
Как бы там ни было, то, что до нас дошло, позволяет сделать один важный вывод о том, что все они, хотя и на разных языках и в разное время, говорили о существовании мира, качественно отличающегося от нашего, о бытии, имеющем отличные от наших реалии, о ценностях, обладающих непреходящим значением. Кроме того, они предлагали образ жизни и путь, проделав который, каждый из их последователей на личном опыте смог бы убедиться в справедливости сказанного. Однако по определённым причинам практически сразу после физической смерти посланника или пророка духовное знание, ниспосланное через него, претерпевало изменения, в рядах последователей происходил раскол, а выглядевшая моноли-том вновь образовавшаяся религия тем больше начинала походить на мозаичный узор, чем дальше по времени уходила от земного жития того, кто её создал.
Кого можно считать истинными христианами — православных, католиков, протестантов, может быть, старообрядцев или пятидесятников-трясунов, или кого-то еще? А ведь все они веруют во Христа. Как же так получилось, что при одном Иисусе Христе появились такие отличия? Кто может претендовать на идеальную модель исламской общины — сунниты, ши‘иты, исма‘илиты, му‘тазилиты или кто-то ещё? А ведь для всех них "нет бога кроме Аллаха", а живший когда-то Мухаммад — их Пророк Аллаха. И Коран, переданный через Пророка, — тоже для них один.
На сегодняшний день сказать, что это вопрос веры, — значит подойти формально, уйти от ответа и не сказать ничего. Ведь вера у каждого человека когда-то и как-то формируется. Конечно, её нельзя высчитать в единицах измерения и нельзя сказать, что кто-то обладает верой в 1 Вер, а другой — в 100 Вер. Тем не менее в каждом языке есть такие выражения, как: "обрести веру (в)", "принять (на) веру", "утратить/потерять веру" и т. д. В русском языке существует даже такое выражение, как "заразиться верой от кого-либо".
Другими словами, вера не есть нечто совсем уж абстрактное, не поддающееся описанию, но — обретаемое, принимаемое, утрачиваемое и, иногда, заразное. По словам Мухаммада, "каждый ребёнок рождается с врождённым свойством покорности [перед Богом], а затем родители делают из него иудея, христианина или зороастрийца". Если взглянуть на первых христиан из ближайшего окружения Христа и принять веру последнего за абсолютно полную, то апостолы, судя по их деяниям, таковой не обладали. Так, например, сам Иисус говорил Петру о том, что тот "маловерный" [От Матфея, 14: 31]. Очевидно, что те же типичные параллели можно провести и на примерах из ближайшего окружения Мухаммада и других пророков. Мусульманский Пророк предрекал: "Очень скоро моя община разделится на семьдесят с лишним группировок, и лишь одна из них спасётся".
Иначе говоря, с одной стороны, пророк на то и пророк, чтобы обладать абсолютной полнотой веры, которой не обладает даже его ближайшее окружение, не говоря уже о последующих поколениях верующих. С другой стороны, дабы сохранить всё, что связано с пророческим откровением, само откровение и житие его передавшего тщательно фиксируется последователями. Таким образом фиксируется и догматизируется духовный религиозный опыт отдельно взятого человека, пусть даже избранного Богом, пусть даже Богочеловека. Но почему-то ни фиксация его опыта и откровений, ни догматы не приводят к той полноте веры, которой обладал он. Иначе многие сейчас ходили бы по воде, но не ходят.
Очевидно, что если попытаться понять, какие причины приводят к тому, что духовное знание посланника или пророка претерпевает изменения после его смерти, то можно будет выявить и основы для обладания полнотой веры у его последователей.
Основная проблема, на мой взгляд, сводится к путям обретения духовного знания. А их всегда было только два — опосредствованный и непосредственный. Такая постановка проблемы представляется достаточно жёсткой и как будто не лишена некоторой натянутости, поскольку реальность такова, что требует в большей или меньшей степени сочетания непосредственного и опосредствованного путей обретения знания. Тем не менее именно в такой постановке данная проблема выглядит на сегодняшний день вполне насущной, требующей своего освещения для более полного понимания традиций мистических учений в целом и суфизма в частности.
Опосредствован путь может быть через передачу знания языком, записями, жестами, движениями, всем тем, благодаря чему люди могут общаться между собой и осуществлять, говоря языком науки, коммуникативные функции. Непосредственный путь обретения знания заключается в том, что знание вообще не передается от одного другому в обыденном понимании смысла слова "передавать", а обретается последним при соответствующих условиях тотчас без каких-либо слов, записей и т. п., то есть тем путём, которым его обретали все пророки. Иначе говоря, в первом случае знание получаемо, тогда как во втором переживаемо.
Между этими двумя путями лежит пропасть, так как получить знание отнюдь не означает его пережить. Парадокс состоит в том, что духовное знание, обретённое непосредственно, люди всегда пытались опосредствовать через язык, догматы, постулаты, то есть превратить живой религиозный опыт в некий набор толкований тех, кто такого опыта либо вовсе не имел, либо имел, но не в той полноте.
Так, например, можно сесть у постели спящего человека и на примитивном уровне начать записывать, как он спит, переворачивается с боку на бок, говорит во сне и т. д., то есть фиксировать всё, что сопровождает сон. На научном уровне можно подключить к нему датчики, отмечать его альфа- и бета-ритмы, регистрировать фазы сна и т. д. По пробуждении можно даже расспросить спавшего о виденном во сне и это также зафиксировать. Однако ничто из перечисленного не даст возможности пережить то, что пережил спавший. То же можно сказать и о современных эффектах компьютерной виртуальной реальности или о состояниях наркотического опьянения, для описания которых у побывавших в них людей не хватает никаких запасов языка.
Ситуация усугубляется ещё и тем, что если сны видят и переживают многие и они, по крайней мере, уверены в реальной необходимости их переживания каждый день (хотя бы по соображениям физиологии), то в случае с духовным опытом пророков в большинстве своём ограничиваются повторением и толкованием на свой лад тех действий и высказываний, которые сопровождали переживание этого опыта. Если воспользоваться аналогией с примером спящего, то — ложатся, закрывают глаза, старательно и сознательно повторяют движения и фразы спавшего, полагая при этом, что исповедуют его духовный опыт и знание. Далее появляются сторонники и последователи того или иного толкования, которые объединяются между собой и образуют, как правило, некую иерархическую пирамидальную структуру исходя из авторитета толкователя, спорят с оппонентами, и, в зависимости от ситуации, начинают следовать уже далеко не духовным целям и идеалам.
"Не убий", — говорит Христос, и христиане, благословлённые церковью, убивают в крестовых походах и жгут на кострах инквизиции заблудших овец. Борьба за веру (джихад), внутренняя — с самим собой и внешняя — против неверных, есть богоугодное дело, учит Мухаммад, подразумевая под неверными многобожников, и мусульмане убивают христиан, воюют с иудеями, истребляют друг друга.
Иначе говоря, проваливается очередная попытка передать духовное знание опосредствованными и недуховными способами. В противном случае, зачем человечеству понадобилось такое количество пророков? Можно было вполне ограничиться одним.
В исламе в целом, а в мусульманском мистицизме в частности, существует такое понятие, как "достоверность" (ал-йакин). Оно составляет тот фундамент, на котором зиждется знание и, в конечном итоге, вера. Это понятие подразделяется на три составляющих степени достоверности, а именно: знание достоверности (‘илм ал-йакин), око достоверности (‘айн ал-йакин) и истина достоверности (хакк ал-йакин).
В суфийском духе объяснений все три степени могут быть отражены на следующем примере: я обладаю достоверным знанием о том, что человек смертен (мне об этом говорили, я об этом читал, я это изучал и т. д.); я достоверно видел, как человек умер (то есть был свидетелем смерти другого); я сам умираю (то есть сам испытываю и переживаю состояние смерти). Выражаясь иначе, если первые две степени обозначают опосредствованную языком или чувствами передачу знания, то последняя — непосредственное знание, основанное на собственном опыте и переживании этого опыта. Вполне естественно, что такого рода знание приводит к полноте веры и обладает наивысшим достоинством верности, то есть истиной достоверности.
Именно такому способу обретения духовного знания посвящено дальнейшее изложение в настоящей книге, равно как и основным суфийским путям его переживания. Подход в обзоре суфизма, предлагаемый в книге, местами несколько отличается от общепринятого, поэтому вправе ожидать неоднозначной оценки. Другими словами, здесь речь не пойдёт о каких-то конкретных объединениях суфиев, придерживающихся разнообразных вариантов пути обретения, передачи и наследования духовного знания, каждый из которых сочетает в себе ряд универсальных традиций, адаптированных и перекодированных исламом. Описание "от и до" любого конкретного метода трансляции духовного знания вряд ли возможно уместить в рамки одной работы, принимая во внимание его многовековую историю, звенья в цепи духовной преемственности, специфику региона распространения, элементы ритуальной практики и т. д. Как правило, в такого рода обобщающих работах, в зависимости от субъективных пристрастий автора, ярко высвечиваются одни аспекты и уходят в тень другие, а потому они быстро устаревают в связи с вновь открывающимися фактами и результатами исследований не одного десятка учёных. Основная же задача этой книги — дать популярное описание в целом пути к непосредственному переживанию и наследованию духовного знания, традиций, связанных с ним, эволюции его как в организованных, так и в неорганизованных формах исламского мистицизма.
Для облегчения восприятия текста упоминание имён собственных и датировка исторических событий сведены к минимуму, однако последовательность развития последних сохраняется согласно общепринятой хронологии. Более глубокий интерес к изложенному материалу может быть удовлетворён обращением к рекомендуемой литературе, которая подобрана исходя из наличия в ней не только сведений информативного характера, но и обширных списков использованных работ, способных удовле-творить наиболее придирчивые запросы.
В конце книги предлагается перевод небольшого сочинения известного мусульманского мыслителя Мухаммада ал-Газали ат-Туси (1058—1111) под названием "Послание о божественном знании" ("ар-Рисала ал-ладунийа") . Это сочинение даст возможность глубже раскрыть тему, являющуюся предметом обсуждения в настоящей книге, и поможет создать адекватное представление о действительных традициях и корнях исламского мистицизма, уходя от того дилетантского взгляда на него, который формируется благодаря публикуемым переводам с западных языков многочисленных сочинений псевдосуфийских авторов. И хотя, из-за отсутствия в моём распоряжении арабского оригинала, перевод выполнен с персидского издания сочинения под заглавием "Божественное знание" ("‘Илм-и ладуни") (Техран, 1361), тем не менее, надеюсь, он окажется небезынтересен в сути излагаемых автором соображений и удовлетворит самый изысканный вкус.

 
 

 
  Воспроизводится по изданию: А. А. Хисматулин. Суфизм. СПб., 1999.
© Центр «Петербургское Востоковедение», 1999
© А. А. Хисматулин, 1999
 

 

 

Любое коммерческое использование материалов данных страниц без письменного разрешения авторов запрещено.
© Центр "Петербургское Востоковедение", 2000
© Miles, дизайн, разработка, 2000