|
...В 1976 году я окончил Восточный факультет Ленинградского Университета
и сразу поступил в аспирантуру Ленинградского отделения Института
востоковедения АН СССР. Мне повезло с руководителем и с темой
- вернее, с руководителем и, БЛАГОДАРЯ ЕМУ, с темой. Под свое
крыло меня взял Евгений Иванович Кычанов, к тому времени давно
и плодотворно занимавшийся тангутским - а попутно и традиционным
китайским - правом, человек весьма знающий и чрезвычайно доброжелательный.
К тому же он был заместителем директора института, и в конце аспирантуры,
когда пришлось отмазывать меня от КГБ , это, как я понимаю, оказалось
не лишним. Всегда был и всегда останусь ему благодарен.
(Увы, в средневековом Китае мне не удалось открыть ничего такого,
что привлекло бы интерес компетентных органов к моей тогда еще
юной персоне. Легким трениям с тайной полицией я обязан не востоковедной,
а своей литературной деятельности. Но, в свою очередь, востоковедная
деятельность могла бы быть обязана этим трениям очень многим —
своим полным прекращением, например...)
Тема кандидатской диссертации, которая была мне предложена, формулировалась
так: "Правовое положение чиновничества в Китае при династии Тан".
Ее разработка потребовала от меня начать читать уголовный кодекс
Танской династии - так называемый "Тан люй шу и". И на нем я погиб.
То есть диссертацию я написал в срок и защитил в срок, и, как
утверждали, с блеском. Умные люди уже тогда, сразу, предлагали
мне опубликовать ее как книжку. Но я стремился к совершенству.
Сбитый с толку аспирантскими темпами работы с текстом (что не
переводится, то отложим на потом), я опрометчиво решил сначала
просмотреть - хотя бы вчерне - ВЕСЬ Танский кодекс, а уж потом,
взгромоздившись на грандиозный пьедестал из почерпнутой в этой
необъятном тексте информации, произнести несколько собственных
обобщающих слов о чиновниках.
Вот так до сих пор и взгромождаюсь.
Нет, конечно, было много отвлекающих факторов. Даже внутри самого
востоковедения. Помню, например, в середине 80-х партия и правительство
- совершенно, видимо, не соображая, о чем в действительности идет
речь, о каких пластах и безднах - решили бросить силы питерских
востоковедов на то, чтобы они, востоковеды эти, быстренько просмотрели
все средневековые китайские источники на предмет того, где в ту
пору проходила северная и западная границы империи и доказали
самим же китайцам с их же иероглифами в руках, что границы эти
проходили там, где надо партии и правительству. Мысль изящная,
что и говорить. А на кой ляд еще нужна наука, если не для подобных
упражнений? Вот нынче никаких таких упражнений нет - и науки Родине
не надобно...
Лет пять до кодекса руки почти не доходили. Поначалу еще было
небезынтересно и небесполезно - пока удавалось пускать проблему
в общекультурное русло. Результатом этой работы стала, в частности,
статья "Представления Оуян Сю об историческом процессе". Но потом
откупаться теоретическими построениями от насущных потребностей
партийного строительства стало невозможно. Вовсю уже шумела перестройка,
партию и правительство волновали совсем иные проблемы и о батарее
Тушина давно было забыто; но отчетность, отчетность, господа!
Что там было у Китая на границах при династии Тан? Я читал "Географические
описания" династийной истории Тан на предмет вылущивания оттуда
информации о так называемых цзими чжоу - "обузданных округах",
или "округах непрямого управления" (то есть управления через уздечку,
когда не верхом едут, а в поводу ведут) - своеобразных национальных
автономий на периферии империи. Тема, между прочим, интереснейшая,
но ею надо заниматься так же, как и любой другой интересной и
необъятной темой - десятилетиями. А так вот - с налету с повороту
по цепи цзими густой... Результат этих штудий я даже нигде не
публиковал. А до государства, как до огромного неуклюжего диплодока,
постепенно дошло наконец, что голову ему скусили ихтиозавры -
и после нескольких рефлекторных конвульсий насчет прежней отчетности
стало можно не беспокоиться.
Очень жалко потерянного времени.
Конечно, за это время я написал и издал семь книг художественной
литературы. На это тоже уходило время - и его подчас тоже становится
жалко. Было еще два киносценария - по одному из которых даже оказался
снят фильм, который в свое время был увенчан и удостоен, так что
в числе нескольких основных его создателей я стал лауреатом Государственной
премии ныне уже не существующего государства (Имеется в виду Государственная
премия РСФСР. Государства же не существует не потому, что название
сменилось. И даже не потому, что наши президенты теперь, как и
все прочие одноклеточные, размножаются делением — только делят
они, есте-ственно, не свои драгоценные тела, а страну (причем
ведь посчитано, что, скажем, дизентерийная палочка, если позволить
ей размножаться беспрепятственно, благодаря простому закону геометрической
прогрессии за считанные сутки заполнит своей биомассой всю планету).
Просто когда — чисто по финансовым соображениям — съездить в Красноярск
или, тем паче, во Владивосток доступно лишь бандитам, де-путатам
и министрам, а все нормальные люди даже пригородную электричку
себе не всегда могут позволить... это и есть распад на анклавы.),
а другой так и залег мертвяком, ибо, по словам режиссера, для
которого сценарий этот делался, на "Ленфильме" сейчас не то что
кино снять - сортир починить не на что.
И все же основным полем приложения сил оставался Кодекс. Ему посвящены
и на нем основаны практически все мои востоковедные статьи и даже
некоторые публицистические (выходили они, главным образом, в журнале
«Нева».).
Первый том моего перевода "Тан люй шу и" в ближайшее время должен
быть опубликован Центром "Петербургское востоковедение". Дай Бог.
В ближайшее же время я отдаю в Центр второй том. Если его публикация
вновь будет поддержана грантом - значит, через год-полтора выйдет
и он. Это примерно половина Кодекса. За эти полтора года я подготовлю
к печати том третий... а потом по той же схеме, даст Бог - четвертый...
и вот тогда...
Как писал в свое время японец Юкио Мисима: "Роман, который я заканчиваю,
очень труден, очень. Не знаю, чем он закончится, понятия не имею.
И не знаю, как закончить его. Странно: я боюсь его кончить". Опять
же, чуток перефразировав нашего певца Митяева: "Кодекс - это маленькая
жизнь".
Впрочем, не такая уж маленькая. У самого барда речь в этой строчке
шла об одном, отдельно взятом лете. У меня же улетело, с учетом
всех указанных и всех оставленных в тайне отвлекающих моментов,
почти двадцать лет.
Кодекс - это целенькая жизнь. И прожить ее нужно так, чтобы...
Далее по известному тексту.
30.05.99
|
|